Жительница Белгородского района рассказала о юности во время Великой Отечественной

Вера Демьяновна Ковалёва – очень добрый человек. У неё в доме книги и газеты, которые она читает. Бережно хранимые медали и награды за трудовую деятельность. Она волнуется, что надела к нашему приходу недостаточно нарядный платочек. Не знает с чего начать…

Мы предлагаем с детства и с села Устинка, где она родилась в 1929 году. Вера Демьяновна теребит уголки платочка. Не каждый день у нее берут интервью. 

«В 1933 году был большой голод. Мне было 4 года, но я всё хорошо помню. Нас было у родителей 6 детей, я – четвертая», — рассказала героиня. 

Старший брат служил перед войной в армии, а как война началась – отправили на фронт. Был танкистом. И отец на фронте воевал. Все наши вернулись, слава Богу. Вспоминает жизнь во время оккупации, в1942-1943 годах. Как немцы пришли в село и выгнали всех жителей из домов:

«Давайте млеко, яйки!»

Дети кричат, к матерям жмутся. А немцы пошли резать по дворам скотину – всё вырезали, потом одни куриные головы по дворам валялись.

«Нам мать давала с сестрами по мешку и ножницам – колоски резать. Поля‑то стояли пустые, но там среди травы кое‑где находились ростки пшеницы и ржи. И вот мы их срезали. Пока по мешку не нарвем, домой возвращаться было нельзя. А это та еще работа! Потом эти зерна в домашних условиях обмолачивали и растирали на жерновах, всё вручную. Из этой «муки» мать, вперемешку с травами (конский щавель, крапива, дикий чеснок), лепешки пекла. Назывались «травяники». Вот такой хлеб был», — вспоминает белгородка.

Вера Демьяновна тихо плачет. Такое, говорит, детство было, что в основном про голод вам рассказываю. Но из песни слов не выкинешь.

«Отец, как в войны вернулся, поехал в Харьков, поступил на работу в Ботанический сад. Тогда все на пайках жили. По талонам давали мыло, хлеб, спички… Отцу квартиру дали. Жизнь, как нам казалось, стала налаживаться. Но тут он заболел сыпным тифом и умер (тогда эпидемия была). Ему 50 лет было. Похоронили его в общей могиле, мы даже не знаем где…»

Интересуюсь, как тогда лечили, были ли в селе врачи.

«Да какие врачи, милая моя! Мы лечились как умели, лопухами и другими народными средствами. Однажды я коров пасла и ногу о стерню наколола. Распухла нога, ступить не могу. А у нас в деревне ни лекаря, ни ветеринара даже не было. Запрягла сестра корову и повезла меня в больницу в Нечаевку, там меня от смерти отвели. Но потом я с этой ногой долго мучилась. Парилась на печке на просе. А, помню, уже когда замужем была, муж готовил такое средство: порежет мелко лезвие, спиртом зальет, жидкость потом становится малиновая – вот ей и мазал мою ногу», — вспоминает Вера Демьяновна.

Мы смотрим на Веру Демьяновну ошалелыми глазами и пытаемся найти научное обоснование чудо-средству (есть ли оно вообще?). Спорим, из чего были изготовлены лезвия и растворялись ли они в спирте…

«После смерти отца я на работу пошла в колхоз «Красная заря». В поле взрослым помогала – воду носила, копны ставила. Потом бригадир смекнул, что я грамотная, мне бумаги стал приносить, и я как учетчик стала работать. В колхозе деньги не платили. Колхозники работали за трудодни. На сколько наработал потом давали продукты, зерно (из него сами пекли хлеб), картофель, поросят и телят. А в 1951 году жених меня оттуда забрал и приехали мы жить в Черемошное. Мне 22 года было. Дело было так. Мой жених работал секретарем сельсовета. Взял он в колхозе машину, на которой свёклу с поля возили, уговорил гармониста и так приехали за мной – замуж брать. А у меня платье было свадебное — бледно-розовое с мелкими цветочками. Сестра закончила швейный техникум и работала директором швейной фабрики в Липцах, вот она мне то платье и подарила», — вспоминает собеседница.

.
Долго ищем все вместе фотографию со свадьбы, но не находим. Вера Демьяновна расстраивается.

«Устроил меня муж на работу в Черемошанскую школу библиотекарем, где я и проработала 22 года. Тогда в Черемошном людно было, семьи многодетные. Это сейчас все разъехались, в основном старики живут. Я тогда сама учебники по домам и селам возила, продавала школьные принадлежности, домой ко мне за книжками приезжали. Работала я за троих: библиотекаря, завхоза и бухгалтера. Получала 53 рубля. Выходных не знала. А потом, как построили школу в Ясных Зорях в начале 1970-х, нашу и закрыли. В новой школе при новом директоре (Михаиле Петровиче Щетинине) я недолго проработала. Далеко мне было ездить. А дома корова была. Вот я и ушла в домохозяйки», — вспомнила ветеран.

Я спрашиваю Веру Демьяновну о Щетинине. Мне интересно: каким он был на самом деле. Сегодня о нём много противоречивой информации. Но бабушка молчит. Ее дочь Татьяна поясняет, что мама никогда ни о ком плохо не отзывалась и не злословила. А по поводу Щетинина Татьяна говорит:

«Брат тогда в школе учился, они с ребятами за Щетининым толпами бегали, он авторитетом был. Основал в школе вокально-инструментальный ансамбль, который стал лауреатом Премии Ленинского комсомола. Школа при нём звенела!»

Бабушка приносит трудовые награды, медали Ветерана труда, юбилейные медали:

«У меня наград много. За добросовестный труд машинкой швейной наградили». 

Веру Демьянову не забывает Яснозоренская школа — поздравляет с праздниками. Справляться с бытовыми трудностями помогает социальный работник – Цурикова Елена Михайловна (дочь Веры Демьяновны живет на Дальнем Востоке, сын – в Белгороде). Бабушка всем благодарна – и местной администрации и Путину, который «каждый год добавляет пенсию».

Мы долго устраиваемся для фотосессии и решаем, что лучшее место – это между горками подушек, накрытыми тюлем. 
Ищем кота для оживления фотографии. Но кот презрительно покинул дом, едва мы вошли. Потом Вера Демьяновна показывает старые любительские фотографии – такие маленькие, обрезанные фигурными ножницами, пожелтевшие. Она помнит всех – родственников, сослуживцев. Мы удивляемся, что колхозницы на фотографиях с прическами и завивкой. Прощаясь, Вера Демьяновна сокрушается, что память стала подводить и она, наверное, не сказала нам чего‑то самого важного.

«Вы главное напишите, что я жизнь хорошую прожила. Тяжело было, голодно. Но все так жили. Ни на кого я зла и обиды не держу, каждому дню благодарна».

В будке спит пёс. На улице все 50 оттенков серого. На пригорке стоит церковь Воскресения Христова – неожиданная здесь нетиповая архитектура. Село, растянутое по пригоркам и раскиданное по оврагам, молчит. 

«Вы приезжайте. Хорошо у нас летом», приглашает Вера Демьяновна.