Вера Гончарова: «Мы пережили страшную войну»

Время не остановить, уходят ветераны Великой Отечественной войны. Свидетелями военного лихолетья остаются дети войны. Страдания и голод воспитали в них смелость, силу духа, способность преодолевать трудности. Их детство растоптала война, они выжили, рано повзрослели, прошли через все испытания и научились быть счастливыми.

Ветеран труда, труженик тыла Вера Прохоровна Гончарова родилась 10 июня 1936 года в с. Черновка Прохоровского района Курской области. В 1970-е годы с семьёй переселилась в с. Петропавловка. В её уютном доме мы и встретились. Кругом цветущие кусты сирени, тюльпаны. На пороге радушно встречают баба Вера и внучка Инна, беседуем, листаем альбом с фотографиями.

«Родители работали в колхозе – папа Прохор Григорьевич Гнездилов был председателем колхоза, а мама Фёкла Даниловна полола, доила коров. Когда началась война, отца в первую очередь забрали. Смотрим, скачет парень верхом на лошади: «Дядя Проша, собирайся, война!» Сбор около Гнездиловской школы, много мужчин уходило на фронт, односельчане их провожали. Мне пять лет. В 1942 году мой брат Петя родился. Папа в каждом письме просил: «Берегите мальчика». Отец был стрелком-пулемётчиком, в 1943 году погиб под Ленинградом, защищал блокадный город. Мама получила похоронку: «Ваш муж пропал без вести». Так что не знаю, где похоронен отец. Его письма-конвертики бабушка хранила, прятала, не уберегла, поели мыши. И папиного снимка ни одного не сохранилось», – рассказывает Вера Прохоровна.

Немцы зашли к ним в село с Подольхов зимой 1942 года. Вера с мамой и братишкой жили у бабушки. Дом у неё большой, партизаны постоянно заходили, и в тот день шесть человек ночевали. Соседка Мария прибежала взволнованная: «Что сидите, около Епифановны немцы!» Посмотрели, так и есть. Что делать? Придут, всю семью повесят. Дед побросал сёдла в глубокий 17-метровый колодец, выпустил на луг лошадей. Партизаны побежали к дому крёстной Веры Прохоровны, спрятались в скирдах соломы. Когда последний мужчина перелазил через плетень, его заметил немецкий офицер, вытащил пистолет и выстрелил. Фашисты подожгли дома на улице за рекой.

«Дед Паня нас в погреб отправил. Я стала на кадушку с капустой и говорю, что выскочу и в поле убегу. Он меня осадил: «Сядь, дюже боевая». Подходят немцы, дед просит: «Можно, дети уйдут?». Не разрешили. Ну всё, думаем, все погибнем. Появляются ещё двое, по-русски говорят: «Дед, детей уводи!» Мы выскочили, бегом к дому. А деда забрали. Потом вывели 12 человек и расстреляли на выгоне. Крёстная моя хотела из погреба выйти, фашист в неё выстрелил. Погиб и дед Митя, пошёл к ключу воды набрать, чтобы чаю попить, его там и убили. Соседка, тётка Уля, спрятала мужа Степана в подпол. У него была бронь, на войну не взяли. Немцы нашли его, кто-то подсказал, и на воротах бабки Гани повесили. Партизаны остались живы, туда, где они спрятались, огонь не дошёл. Фашисты потом запалили Авдеевку, пошли на Косьминки. Там церковь была большая, но её наши разбили, поскольку фашисты сделали на колокольне наблюдательный пункт. В Щелоково фашисты особенно зверствовали, детей в колодцы бросали. Наши солдаты смелые, сражались здорово, отвоёвывали у немцев танки, и потом на них шли в атаку! Бабушка рассказывала, как гнали фрицев до Шахово, потом на Лески пошли, Беленихино, Виноградовку. Но наших тоже немало полегло, столько крови пролито», – вздыхает баба Вера.

Когда приблизилась линия фронта, сельчан эвакуировали. На лошадях привезли 17 семей в село Орлик. А следом немцы туда добрались. Не забыть, как однажды вечером гнали советских военнопленных. Шли побитые, замученные, но своих не бросали, на носилках несли тяжелораненых. Загнали их в большой ров. Пленные есть, пить хотят, жалко их, а поднести нельзя. Вера попросила: «Баба Дусь, дай картошки, отнесу нашим». Пошли с детьми, а фашисты давай по ним стрелять, не подпускают. Пленных потом расстреляли.

Из эвакуации вернулись домой. В Черновке три-четыре семьи объединялись, рыли себе окопы, прятались от бомбёжек. «Вечером темно, коптунки мастерили, то есть вату крутили, и фитилёк в пузырёк с постным маслом опускали. А днём выйти на улицу страшно. Самолёт летит немецкий, похож на борону, значит, сейчас бомбы полетят. На Курской дуге крепко бились наши солдаты. «Катюша» – молодец, подъезжает к колодцу у ракиты и давай бить врагов. Наблюдаем, когда немецкие снаряды летят, прячемся в окопы. Так наши войска Белгород освободили и дальше погнали врагов. А в наших сёлах хоронили погибших, в 1950 году их останки из братских могил Черновки и других сёл перенесли в братскую могилу с. Косьминка. Я свою крёстную опознала по гребешку», – продолжает Вера Прохоровна.

Интересуюсь, как жили в войну? Машет рукой: «Хорошего не видели, такое пережили. Холодные, голодные, не спавши и не евши. Я маме помогала. Мама косила рожь, я связывала в снопы, носила. Да не я одна, многие дети помогали». Внучка просит рассказать, что они тогда ели. «Что на огороде вырастет. Хлеба не было, лепёшку какую мама испечёт. «На драку», то есть, кто успеет больше ухватить, собирали на колхозном поле мёрзлую картошку, которую посеяли, а убрать не успели, копать-то некому. Я тоже с ребятами дралась за картошку, хоть и маленькая, что ж поддаваться, ребята наберут картошки, а я с пустыми руками домой приду!» – смеётся моя собеседница. Картошка высыхала, её толкли в ступе, в крахмал добавляли ржаную муку и пекли лепёшки. Хорошо, что корова у них была, спасала кормилица.

Вспомнила баба Вера и послевоенный голод в 1946-1947 годах: «Засуха случилась, даже картошка не уродилась. Клевер весь в округе порвали, подсушивали его и пышки пекли. Лебеду и щавель на лугу собирали. Борщ варили, ещё в сыворотку лебеду крошили, что-то вроде окрошки получалось. Ходили в большой Щелоковский лес, собирали лесные груши, мешками на себе носили. Мама на чердаке их сушила, такой аромат стоял, а потом компот из груш варила. Однажды в колхоз привезли жмых. Есть очень хотелось, словчилась, украла, принесла домой: «Бабушка, пеки пышки». Поела, чуть не умерла от несварения желудка. Спасла меня врач Ася Сергеевна из больницы в Косьминках. Бог дал, ещё живу».

Девятого мая 1945 года Вера помогала маме полоть на поле свёклу. «В 10 часов шесть парней прискакали верхом на лошадях, с красными флагами. Закричали радостно: «Тетя Маша, Паша, Фёкла…! Война закончилась! Победа! Победа! Урааа!!!» Бабы работу побросали, кто голосит (плачет – примечание автора), кто песни поёт. А потом устроили праздник. Собрались на лугу под горой у Северского Донца. Поставили длинные столы. Кто каши принёс, кто творога со сметаной, хлебушка маловато, но всё равно был. Гармонисты играли на гармошках, а дядя Петя на аккордеоне, все танцевали, пели задушевные песни», – делится воспоминаниями Вера Гончарова.

Из Черновки и других сёл многие ушли воевать, а вернулись единицы. Но надо было жить, восстанавливать разрушенную страну. Наравне со взрослыми в колхозе трудились дети. Вера уже большая, ей 12 лет. Лошади тянули лобогрейки, скошенную рожь женщины вязали в снопы, их складывали в скирды. А трактор возил снопы на молотилку. Вере поручили серпом разрезать снопы для молотилки.

Школу в Черновке разбили, дети учились в уцелевшей хате. Сколотили для занятий столы, лавки. Утром в доме холодно, топить нечем. Вода мёрзлая, кое-как разобьют лёд, чтобы умыться. В Гнездиловке новую школу построили, но как ходить туда, если обуть и надеть нечего? Вера окончила всего три класса.

Постепенно налаживалась жизнь. Вера Прохоровна трудилась в колхозе, их бригада из семи девчат ухаживала за поросятами. В 1961 году она вышла замуж за парня из Новосёловки. На местной ферме 13 лет проработала дояркой. Родились сыновья Сережа и Вова. Жили спокойно и счастливо, держали скотину, обрабатывали огород. Дом – полная чаша, всё есть: мясо, молоко, овощи. После голодных и холодных военных и послевоенных лет жизнь казалось чудом. В Новосёловке Веру Прохоровну выбрали депутатом сельсовета.

Одно её не устраивало, дороги нет, до Прохоровки далеко, дети подрастали, им надо учиться. Ради них решили уехать. Зарплаты в колхозе платили хорошие, откладывала на дом понемногу. Семья переехала в Петропавловку 4 октября 1974 года. На ферме её не устроила мизерная зарплата, так оказалась на Мелстроме. Сначала сыпала мел, по 14 тонн за смену. Потом поставили за станок резать мел для школьных мелков. Внучка помогала: клеила коробочки, подписывала, в кулёчки для шпаклёвки вставляла этикетки. На предприятии проработала более 20 лет. За труд её поощряли почётными грамотами и благодарностями, фотографию на Доске почёта размещали, и сейчас руководство не забывает своих ветеранов.

«Я говорю, Господи, какую войну пережила в детстве, и сейчас у нас неспокойно. Но солдаты наши молодцы, бывает, проезжают на машинах мимо двора, мы с соседкой Валей всегда их приветствуем. Они в ответ сигналят. К Пасхе накрасила яиц, и куличи заказала, сама бы испекла, но уже не могу тесто замесить. Через волонтёров передала гостинцы нашим защитникам. Хочется поддержать ребят, чтобы Победа быстрее настала!», – поделилась баба Вера.

В настоящее время Вера Прохоровна живёт одна, а сыновья, невестка, внучка и правнучка помогают по хозяйству. Баба Вера ведёт в свой яблоневый сад, показывает огород: «У меня ни одной травинки, я заболею, если сор будет расти». Внучка Инна улыбается: «У бабушки смысл жизни в труде. Такое поколение. Их не усадить. Потому что с детства всю жизнь в работе».

Вот такая судьба у нашей бабы Веры. Ни при каких обстоятельствах не падала духом, работать надо – пожалуйста, а веселиться – от души танцевала и пела, частушки и любые песни, современные и старинные. Внучка просит: «Ба, спой про гусей». Вера Прохоровна заводит: «Я по бережку похаживала, по зелёному погуливала. Ой-ляй-ле, ой-ляй-ле, по зелёному погуливала. Ой, гуси-лебеди, я заманивала, загоняла, заворачивала. А ещё я приговаривала. Ой, тега-тега, гуси-лебеди мои, а уже же вы наплавалися, а уже же вы наплавалися. А я мала, всё наплакалася, наплакавшись, домой пошла…».